Война эльфов с орками закончилась шесть лет назад. Шесть! Война людей с эльфами закончилась три года назад. Три! Люди уши отсюда год назад... год... назад... А ты не слышал? Неужели ты остался здесь? Прости...
От ночной темноты люди спрятались по своим окнам, предпочитая не встречаться с огромным бельмом мутной луны на небе. К утру городок окончательно опустел, ожидая начала нового рабочего дня, но звезды на белесом небе так и не появились. Не важно. Нет ничего лучше прохладных летних ночей. Нет ничего лучше упирающегося прямо во тьму горизонта полотна дороги. Нет ничего прекрасней скрипящих от утренней влаги камней, когда джинсы промокают холодными темными каплями утренней росы, когда поле травы кажется черным в свете луны. И даже багровое солнце, выглянувшее сквозь мертвенные полосы пушистого тумана – только мираж, окутанный темными тучами. Свет еще долго не сделает спящий мир ярче. Он только отскочит от капелек в паутине, пробежится по старым гнилым заборам, оставляя оранжевые следы... Солнце здесь – непрошеный художник, решивший втихаря изобразить что-то на мокром асфальте спящего города, вырвавший из десен Земли горы, окунувший их в холодные утренние краски. Это приятно... Это манит... И можно идти и идти, пытаясь достичь горизонта... когда нечему мешать, некуда стремиться. Нужно только сделать один единственный шаг. И пусть тяжесть проблем и обещаний останется где-то там – за горизонтом. И тогда исчезнут удушливые смрадные тени неудач, ведь времени прошло так много, а сделано мало... и так и не сделано Главное – что повесить в рамочку, записать в журнал и пометить в Красной книге – расплывчатая цель жизни. То, что никак не хочет прописываться на листах, в белых облаках спящего города... Сигаретный туман в голове. Боль, холод, сбитое дыхание в людской толпе, холодный пот на руках, припадочное мерцание городских огней. Уйти в ночь, спрятаться, забыть и не возвращаться!!!
Синий. Синяя карточка в рамке. Пропуск? Синяя карточка под номером сто тридцать восемь. Синий. Ржавая синяя карточка. 137. Синяя карточка? Есть. Есть синяя карточка! Их показывают футболистам? Синяя. Си-и-иняя. Безвкусный цвет. Синее не едят. Еда. Карточка? Нет. Круглая ли-и-и-иния. Знак. Круглое – не синее. Оно не кусается? Нет, кусается только мелкое. Красное не кусается. Кусается мелкое. Маленькое. Оно движется по большому синему. Небу. Синяя карточка! Синяя карточка сто тридцать шесть. Карточки не едят. Это знаки. Знаки синие. Их не едят... Нет. Это не важно. Нужно просто идти по дороге – к горизонту. И хоть дорогу не едят, но ее бег под ногами дарит ощущение блаженного покоя, тишины и востребованности. Дорога – единая цель и крайняя, запредельная мечта. Она дарит спокойный сон и покой. Дорога – вещь в себе. Поэтому я иду.
Сон. Это только страшный дурацкий сон! Меня тошнит... с непривычки. Нужно просто встать с кровати и идти на работу. Запинка, попытка обработки вопроса... «Я должен встать и идти на работу». Сажусь. Привычного края кровати нет. Видимо, заснул на полу. Одетый. Уже что-то... Пытаюсь встать, опираясь рукой о ковер. В ладонь врезается мелкий мусор. «Был праздник? Гости?» В квартире слишком тихо, по полу гуляет сквозняк. Холодно. Я озяб. Тело ломает, голова безумно болит, губы высохли и покрылись потрескавшейся корочкой. Мерзко так, но я разлепляю губы и осторожно кончиком языка облизываю кровоточащие трещинки. Нужно только немного вытрясти песок из глаз и... Открывая глаза, вскрикиваю, прячась вновь за холодными ладонями. Его нет! Его там нет!!! Вновь отвожу руки от лица, жмурюсь. Чего-то действительно тут нет, но я никак не могу понять – чего. Деревья на месте, трава – тоже. Под соснами земля усеяна темными раскрывшимися шишками и желтой хвоей. Все, кажется, на месте... Чего же тогда здесь нет? Неба? Нет, оно просто скрыто туманом. «Здесь нет меня. И не должно быть, ведь я... я...» Меня тошнит. Нужно идти. Нужно. Иначе тошнота никогда не пройдет. Это точно. Это я знаю. И иду, засунув руки поглубже в карманы мятого пиджака, а сосновые иглы все еще колют спину. Если бы не дорога, на меня бы нахлынула опустошающая волна гудящей тишины – как пустота мгновений между появлениями курсора на экране. Не помню. Не помню. Нет. Нет, синий! Синий – карточка в рамке – сто тридцать. Это не паспорт и не пропуск, не деньги в кармане. Просто дорожный знак. Сто тридцать километров дороги от и до. От указателя до указателя – от столба до столба. Нужно идти. Боль в суставах – не повод. Мы идем на юг, оставляя багряное солнце слева. На юг... в этом что-то есть... что-то пустое и давно забытое. Полдень. Руки вспотели в карманах, галстук потерялся, фирменная ручка... ее нет. Логотип на ней ничего не значит для меня. Жаль. Шнурки развязались, ноги путаются в дорожных камнях. Плевое дело – засохшая грязь на штанинах. Плевое дело – сотня синих карточек на краю дороги. Только бы не пустота собственной памяти – выбеленные стены и серые образы. Прорвемся. Плевое дело. Я не обращаю внимания на шум проезжающих машин. Они не остановятся, их для меня нет. Есть только дорога, небо и свежий воздух. И желание идти. Нужно идти дальше – на юг – по дороге. И я иду. В деревнях лают на прохожих собаки, лают на собак... к остановкам подходят округлые пузатые автобусы, покачивающиеся на ямах и ухабинах. Впечатление такое, будто местами обочину дороги бомбили. Останавливаюсь, сглатываю густой комок слюны и сбрасываю ладонью со лба едкие капли пота. Задержка больше не вызывает неприятных ощущений. Теперь можно присесть в тени небольшой остановки, похожей издалека на желтый вигвам, немного передохнуть и разобраться с содержимым карманов. Никаких ключей и документов. Вещей вообще мало: белый продолговатый футлярчик, часы, кругляшек жевательной резинки. И это все. Никаких записок или денег. Никаких напоминаний о моем прошлом, жизни, семье... Никаких зацепок. Никаких ярлыков на костюме. Единственная метка – маленький крестик на тыльной стороне ладони, но он мне ни о чем не напоминает. Да и сами руки кажутся не очень знакомыми. Бред. Встаю со скамейки и иду через дорогу к небольшому сельскому магазину, сам еще не зная – зачем. Мои карманы пусты. В них нет денег... Да и вообще, мои ли это карманы? Просторное помещение магазина освещено холодным электрическим светом ламп дневного света. Никого нет, только одинокий консультант дремлет за своим столиком в углу. – Извините, – я подхожу немного ближе, – можно спросить? Парень с табличкой на пиджаке просыпается и недоуменно хлопает глазами, бормоча: – Да, что вам? – Я бы хотел кое-что купить, но у меня нет с собой денег... – робко продолжаю я. Консультант немного оживляется, но только на самую малость. Ровно настолько, чтобы усмехнуться и покачать головой. – Вам не нужны деньги. Просто выберите нужный товар, сверившись с ценой, а потом заберите его с собой. Сумма автоматически спишется с вашего личного счета. Если же Вам потребуется универсальный электронный Путеводитель по всем магазинам страны, его можно приобрести во втором отделе. Проговорив это, парень опять, казалось, выпал из реальности, уставившись в одну точку. На покупателя он больше не обращал внимания. Я же пошел бродить по торговому залу, в поисках хоть чего-то, что привлечет мое внимание. Тщетно. Названия товаров для меня ровным счетом ничего не значили. Я просто хотел достать немного воды и сигарет. – Скажите, а я могу здесь открыть бутылку? – крикнул я через пустой зал. – Конечно! Но только не спиртное. – Перекрикивая гудение потолочных ламп, ответил мне задумчивый консультант. Эхо. В этом магазине какое-то пустое эхо. Даже мух нет, хоть двери и стоят целыми днями открытые... Я рассовал сигареты по карманам, засунул холодную бутылку с водой под мышку и вышел в яркий день. Много с собой брать не стоит. Мне еще долго идти. У остановки достаю из кармана кругляш фольги и привычным движением руки выколупываю из него жевательную резинку, бросая блестящие скорлупки синеватой фольги на землю. Торопиться некуда. На часах – день. Задумчиво захожу в полумрак остановки, наклоняюсь и резким движение сдергиваю пробку с бутылки, зацепив ее зубчатым краем об угол деревянной скамейки. Прохладный напиток шипит... – А ведь они следят за тобой! – старичок, сидящий в углу, громко покашливает и кряхтит, роясь в своей сумке. – Они всюду с тобой. В полумраке остановки голос, похожий на один протяжный хрип, кажется громче. – Кто? Кто следит за мной? – я отхожу на шаг, спиной пытаясь вжаться в воздух. – Кто такие «они»? Старик продолжает рыться в своей сумке, уставившись на меня своими белесыми глазами. – А ты не дурачок ли, а? Ты пьешь их еду, ты тратишь их деньги, ты дышишь их воздухом и ешь их товары! Но они следят, поверь мне, следят за тобой!!! Дед наконец находит что-то в своей сумке, кладет это себе на колени и поднимает ладони к ушам, начиная медленно покачиваться из стороны в сторону. Потом он начинает петь хриплым голосом:
«Легкая! Е! П-а-аутина... Покупайте е-е-ё в наших ма-a-агазинах!..»
Мне становится жутко, но я просто не могу сдвинуться с места. Так и стою с открытой бутылкой в руке, чувствуя пронзительный влажный леденящий холод, расползающийся по ладони. Дедушка явно спятил... но во многом он может быть здоровее меня. Возможно, он даже помнит что-то о себе и своем прошлом... – Нет, – говорю я. – Что? Спрашивает дед, вынимая наушники из ушей. И я вдруг замечаю, что его ладони покрыты паутиной глубоких трещин, делающих кожу похожей на чешую. – Нет, я не дурачок, повторяю с легким отвращением и смущением, – я просто недавно... вернулся. Старик чему-то улыбается, сверкнув двумя полными рядами желтых зубов. – Значит, ты поймешь, странн... ик! Они там, сверху, наблюдают за нами! Прав я, или нет? Они смотрят за всеми! В их руках сидит каждый. С пеленок. Прав я, или нет? Ты ведь ищешь их, да? – Вообще-то нет. Я просто... – Значит, ты придешь к ним. Обязательно. Все дороги идут туда. Все! «Этот старик просто пьян! Да, он много выпил и долго сидел на солнце, – успокаиваю я себя. – Не может кто-то нормальный нести такую чушь!» Но что тут говорить о нормальности, когда иду по дороге я. – Ты ведь купил это? – дед тыкает иссохшим пальцем на мою руку. – Да, ты купил эту штуку, деревенский дурачок! Сходи, купи еще, собери себе полную коллекцию этого дерьма! Купи у них всю серебристую паутину. Дед глухо кашляет и смачно плюет в пыль остановки, облизывая сухие истрескавшиеся губы. – Какого «дерьма»? – спрашиваю я, – что купил? – Это! – дед вновь тыкает пальцем в мою сторону. И я понимаю, что его так обеспокоила моя бутылка с водой. – А, это? – Да, ты маленький дурачок! Они клеят на все товары эти квадратики с серебристой паутиной, да, вон там, под черными полосками, – дед вдруг добродушно рассмеялся, – Ты можешь сколько угодно хлопать себя по щекам, но ничего не изменится. За тобой будут следить. Прав я, или нет? Они знают, что покупает каждый, а ты несешь эту гадость домой! Домой!.. Я решительно вышел из тени остановки и двинулся дальше на юг. Только сумасшедших стариков мне сегодня не хватало. Через несколько километров, выйдя за пределы города, я все же повернул в руке бутылку, недоверчиво заглядывая под этикетку с другой стороны. «Серебристая, серебристая паутина». Там поблескивал квадратиком фольги микрочип. «А дедушка оказался прав», – подумал я и зашвырнул пустую стекляшку подальше в кусты.
Жесткая. Жесткая паутина. Утро встретило меня влажной прохладой, звоном комаров и мягкой, но очень колючей подушкой в придорожном мотеле. За это тоже не пришлось платить, но настроение у меня не улучшилось. Больно уж раскалывалась голова, да и ночные кошмары предвещали что-то... похожее на волосатого мамонта, топчущегося по потолку пустой заснеженной гостиной. Что-то должно было придти. И это что-то было большое злобное и темное, пульсирующее, будто ворочающееся во сне, сопящее и испускающее клубы черного дыма... возможно, это был только сон, но неприятные ощущения остались на весь день. Вечером же, устроившись спать в очередной небольшой забегаловке, поглядывая в окно на темнеющее звездное небо, я достал из кармана белый продолговатый футляр и нащупал ногтем маленькую выемку между половинками пластиковой скорлупы. И когда одна часть упала на пол, я достал с алой тканевой сердцевины футляра две маленькие медали. На первом золотом кругляше, подвешенном на полосатую ленту, было изображено огромное темное здание, увенчанное короной зубцов вертолетной площадки. «За верность». На втором – портрет человека, изменившего все. «За мужество». Разобравшись со знаками отличия, я вновь взялся за белый футляр. В нем, запрятанный под бархатистой тканью, лежал маленький кусочек бумаги с пометкой «ЮГ». На другой стороне бумажки – адрес и пароль к квартире с оружием. И это значит, что утром нужно будет вновь подниматься и вновь отправляться в долгий путь. И тогда, быть может, на темном горизонте станет чуточку теплее.
Большой босс сидел у себя и что-то задумчиво курил. Он даже и не пошевелился, когда внизу грохнул второй взрыв. По кабинету неспешно расползалась пелена синеватого дыма, похожая на оплавившиеся скорлупки разбитых мыльных пузырей. Секретарю это, бесспорно, не нравилось, но она никогда не подала бы и вида... Утро. А это значит, что грядущий день можно уже считать успешно прошедшим. – Сэр, очередное покушение. – Да, – Большой Босс выпустил носом сладковатый дым. – Увольте охрану и перенесите встречи с лидерами других государств. – Да, сэр, но... – секретарь замялась. – И скоро ли будет очередная «Долгая Прогулка"*? – настойчиво продолжал Босс. – Это важно. Да. Все же остальное находится под неусыпным постоянным контролем. Каждый член общества рассматривается еще на нулевом уровне – уровне потребления. Все в полном порядке. Всегда.
Поле. Зеленая трава щекочет босые ноги, точно ступаешь по мягким облакам теплого тумана. Тишина. Почти полная... только на заднем плане фоном играет почти не осязаемая музыка жизни – «Музыка Сфер». Тишина. Природа готовится ко сну, или уже тихонько засыпает, сворачиваясь в уютный клубок. Тишь. Теперь просыпается ночь, вворачивая в небо далекие лампы. По одинокому ночному небу, скрываясь в речном тумане, носятся летучие мыши, ловя проснувшихся на пару часов комаров и мошек. Жизнь. За нее действительно стоит... Да... я был счастлив. Одинок ли? Нет. Кажется, у меня никогда не было друзей. По крайней мере, я их не помню. Так легче, ведь со мной осталась боль – то, что ржавчиной въелось в золотистую поверхность знаков отличия. Надеюсь, завтрашний день, такой, какой он есть, не состоится. Крестик на оборотной стороне ладони – запомнить и не забывать. Никогда. И, надеюсь, это последняя Долгая прогулка...
26.01.2007 1:51:12
–––––––––––––––––––––––––––––––––––– *«Долгая Прогулка» – роман Стивена Кинга
